Назад | Оглавление | Вперед

Стих 2.57

Тот, у кого нет ни к чему чрезмерного пристрастия, кто не ликует и не испытывает отвращения, получая хорошее или дурное, его интеллект устойчив.

Человек, чей ум утвердился в Единстве сознания-блаженства, по опыту знает, что его высшее “Я” отделено от всякой деятельности. Он действует в поле относительности, но опыт не производит на него какого-либо глубокого впечатления. Поэтому он естественно останется последователь­ным в своем мировоззрении и в поведении по отношению к другим, даже ощущая разнообразную природу мира.

Многие комментаторы этих стихов внедряли мысль о том, что, для того чтобы достигнуть состояния устойчивого интеллекта, человеку нужно стараться быть бесстрастным и отрешенным. Но в области поведения и опыта напряжение от попытки быть бесстрастным и отрешенным от стра­дания, создать невозмутимое настроение в удовольствии и в боли при­носит уму лишь неестественный чрезмерный стресс, приводя к неесте­ственному и искаженному состоянию внутренней личности. Практика такого рода вносила в жизнь скуку, искусственность и напряженность во имя духовного роста; она лишила блеска многих гениев всех поколений минувших веков. Вследствие этого в интеллектуальных кругах общества во всем мире возник некоторый страх перед духовной жизнью, который зашел так далеко, что сегодня молодые и энергичные люди находят за­труднительным даже обсуждение духовной практики.

В своем ответе на вопрос Арджуны Господь хочет довести до него, что благодаря практике Трансцендентальной Медитации ум становится проникнутым божественным разумом и блаженством. После этого, даже действуя в миру, человек естественно сохраняет состояние невозмутимости.

Этот стих никогда не может быть истолкован с точки зрения создания настроя или контролирования ума в попытке пережить уравновешенность интеллектуально. Он раскрывает, что человек устойчивого интеллекта по природе основывается на непривязанности.

К несчастью, некоторые толкователи зашли так далеко в своем ис­каженном представлении истины этого стиха, что не одобряют даже на­слаждения полностью распустившимся цветком или отказа от увядшего. И этот способ сделать жизнь холодной и бессердечной был рекомендован как путь обретения утвердившегося интеллекта. Какая жестокость по от­ношению к жизни!

Ошибочно копировать поведение реализовавшегося человека, оста­ваясь в нереализовавшемся состоянии. Если бедный выдает себя за бо­гатого и пытается вести себя, как он, это только приводит к напряжен­ности. Поверхностно копируя поведение богатого человека, он не раз­богатеет. Точно так же поведение человека устойчивого интеллекта не является эталоном для того, чей интеллект неустойчив. Если он попытается идти по этому пути, его жизнь станет холодной, обделенной качествами сердца и ума. Такая участь постигла многих искренних искателей Истины с давних веков. Заблуждающиеся интерпретации стихов, подобных этому, которые обнаруживаются почти во всех писаниях, в ответе за духовную скудость бесчисленных поколений.

Не должно забывать, что есть два пути жизни: путь домохозяина и путь отшельника. И домохозяин, и отшельник, если они медитируют и достигают состояния устойчивого интеллекта, продолжают следовать каж­дый своим жизненным путем. Домохозяин, по своей натуре привыкший к полю деятельности со всем многообразием феноменального существо­вания, продолжает деятельность в миру, в то время как отшельник про­должает быть отрешенным от мирских дел. Просто состояние устойчивого интеллекта приносит им осуществление. Они поднимаются над привя­занностью и отрешенностью, находя свою жизнь на уровне вечности, не ограниченные каким-либо пределом времени, пространства и причинно­сти, над путами любых общественных обязанностей. Их жизнь — это космическое существование. Для них нет разницы между днем и ночью: бодрствуют они или спят, они утвердились в единстве божественного разума и блаженства. Этот мир радостей и скорбей, большого предпри­нимательства и честолюбивых замыслов для них подобен миру кукол и игрушек, в которые играют и которыми тешатся дети. Игрушки приводят в восторг детей, но взрослых они оставляют равнодушными. Человек устойчивого интеллекта остается уравновешенным, не испытывая радости или отвращения “получая хорошее или дурное”.

“Нет чрезмерного пристрастия” — значит не слишком эмоционально привязан. Но это не подразумевает, что человек устойчивого интеллекта холоден и сердце его лишено тепла. Как раз наоборот, только он — человек полного сердца. Он — безграничный океан любви и счастья. Его любовь и его счастье наполняют и переполняют его сердце, изливаясь для всех одинаково; вот почему у него нет “ни к чему чрезмерного пристрастия”.

Можно утверждать, что отрешенная и непоколебимая природа чело­века устойчивого интеллекта, описанная в предыдущем стихе, основана на принципе непривязанности, как учит этот стих. Такая непривязанность развивается естественно с ростом осознания высшего “Я” как отделенного от деятельности. Такое же естественное состояние непривязанности лежит в основе деятельности в состоянии устойчивого интеллекта, даже когда чувства сохраняют “удаленность” от их объектов, как показано в следу­ющих стихах.

Назад | Оглавление | Вперед