Дипак Чопра: В присутствии Махариши тишина была оглушающей

Он является самой известной личностью в мире духовного слияния Востока и Запада. Но что за реальная история стоит за успехом Дипака Чопры? В этом откровенном интервью с духовным учителем и основателем журнала “What is Enlightenment?” Эндрю Коэном Чопра раскрывает новый взгляд на свою выдающуюся жизнь, начавшуюся с лет, проведенных им в Индии и заложивших основу для его возвышения в движении Трансцендентальной медитации вплоть до драматического отделения от его гуру, что помогло ему встать на путь к духовному лидерству.

От Эндрю Коэна

ЛЕГЕНДАРНАЯ ЖИЗНЬ И ВРЕМЕНА ДИПАКА ЧОПРЫ

Автор: Эндрю Коэн

Как и миллионы людей по всему миру, я являюсь поклонником Дипака Чопры. Но я стал им не из-за того, что прочитал его книги или прослушал его выступление, или посмотрел передачу Опры с его участием, – я познакомился с ним самим. За последнюю пару лет во мне значительно выросло уважение к творческим способностям Дипака и его, по-видимому, неиссякаемой энергии.

Меня слегка охватывает благоговейный страх при взгляде на его потрясающий ритм жизни, с его бесконечными путешествиями, изданием бестселлера за бестселлером, лекциями и семинарами, съёмками фильмов и проведением конференций. Он как многорукий индийский бог держит руку на пульсе стольких проектов, которые обычному смертному и в уме не удержать. Если вы познакомитесь с ним поближе, вы убедитесь, что он всегда горит, всегда полон страсти, энтузиазма и доброжелательности.

Должен, однако, признать, что я не всегда видел Дипака в этом ракурсе. Напротив, моё первое – и ошибочное – впечатление от его публичного образа (надеюсь, он простит меня за эти слова!) было таково: это несерьёзный продавец, чьи амбиции здорово превышают его духовную суть. Десять лет назад мы даже сделали слегка пренебрежительное интервью с ним в нашем журнале, названное “Человек с золотым языком”. Но познакомившись с ним поближе в течение последних нескольких лет, проведя некоторое время с ним наедине, и даже преподавая вместе, я понял, как был неправ. Идея этого интервью появилась отчасти потому, что я хотел загладить свою ошибку, а отчасти потому, что я надеялся описать ту его сторону, которую большинство людей никогда не смогут увидеть.

В день нашего интервью Дипак был на записи своего еженедельного трёхчасового шоу на Радио Сириус. Поэтому он пригласил меня в качестве гостя передачи перед тем, как пообедать и поехать в Чопра Центр в Мидтауне (Манхэттен) для проведения интервью. Дипак сказал мне, что всего два дня назад он летал в Бахрейн, где участвовал в престижной конференции по управлению. Когда он летел обратно, он остановился в Бостоне, где выступил со своей ежегодной речью в Гарвардской Медицинской школе. А на следующий день, вернувшись в Нью-Йорк, он уже обращался с речью к полному залу Палаты Делегатов в ООН. Пока мы вместе шли по улицам, заполненным народом, к нему несколько раз подходили воодушевлённые и благодарные незнакомцы и многословно благодарили за то, что он изменил их жизнь. Как всегда, он оставался вежливым и воспринимал всё совершенно спокойно.

Как человек, ранее не воспринимавший Дипака серьёзно, я по-настоящему оценил, какой значительной фигурой он стал на мировой сцене как защитник сознательности и социальных преобразований. Он со всем пылом старается опровергнуть материалистическую точку зрения, господствующую на Западе, не только по отношению к медицине, которая изначально была его профессией, но и по отношению к нашим взглядам на вселенную, в которой мы живём. Его вездесущность – он появляется и в шоу Лари Кинга, на вашем местном телеканале, или на обложке Ньюсуик – доказывает растущее признание его влияния, как представителя не относящейся к религиозным конфессиям духовности на стыке Востока и Запада, который имеет своё мнение обо всём под солнцем. Вам не нужно полностью разделять философские взгляды Дипака, чтобы оценить и начать уважать его позитивное влияние на основные культурные тенденции во всём мире.

Когда мы сели, чтобы провести это интервью в его маленьком кабинете в Чопра Центре, мне лично было интересно выяснить, как же у него всё это получается, и какова на самом деле его внутренняя жизнь. И хотя я не могу сказать, что нашёл ответы на все мои вопросы, я обнаружил, что жизнь, которой живёт Дипак Чопра, обладает мифическими пропорциями.

ЭНДРЮ КОЭН: Какие люди наиболее повлияли на ваше духовное развитие, как они повлияли на вас?

ДИПАК ЧОПРА: В порядке значимости: моя мать, мой отец, бабушка по отцовской линии, а позже – Дж. Кришнамурти и Махариши Махеш Йоги.

КОЭН: Не могли бы вы описать, как именно повлияли на вас ваша мать, отец и бабушка?

ЧОПРА: Моя бабушка любила рассказывать нам с братом мифические истории, а потом она обычно их объясняла. Тогда мне было всего 4 – 5 лет, но я до сих пор помню каждую историю, рассказанную ею. Позже моя мать будет петь нам эти истории из Вед в оригинале на санскрите. Это очень яркие истории, и она будет говорить нам, что мы должны быть такими как эти боги и богини – быть как Рам или быть как Лакшми. Мы всегда попадали в затруднительное положение, когда она спрашивала: “Как бы Сарасвати или Лакшми или Рам поступили в этой ситуации?”

Когда мне было всего шесть или семь лет, мой отец получил стипендию на повышение квалификации по современной кардиологии в Англии. Через некоторое время к нему поехала и мама, поэтому мы с братом остались в Бомбее у дедушки с бабушкой. Однажды мы получили телеграмму из Англии о том, что отец сдал экзамены; он стал членом Королевского общества врачей. Был большой праздник. Мой дед был в восторге от того, что его сын стал доктором королевской семьи, поэтому он схватил ружьё и пальнул в воздух. Мы пошли в кино смотреть “Али-Баба и 40 разбойников”, а потом вернулись домой. Этой же ночью мой дедушка умер.

Нас с братом разбудили посреди ночи, и слуги отвели нас к соседям, но мы слышали женские причитания. На следующий день его забрали на кремацию. Они вернулись с урной пепла, и бабушка сказала: “Вот ваш дедушка”. Так в возрасте семи лет я пережил серьезный экзистенциальный кризис, а у моего брата стала слезать кожа. Он ходил к разным врачам, но никто не мог понять, что происходит, пока один из докторов не сказал: “Он чувствует себя уязвимым, а это – признак его уязвимости. Если его родители вернутся, он выздоровеет”. Вскоре мои родители вернулись – в те дни путешествие морем занимало три недели – и буквально в течение недели болезнь брата прошла. Сейчас, глядя в прошлое, я думаю, что это было моё первое понимание связи между тем, что мы называем биологией, и тем, что происходит в нашем сознании.

Мой отец получил типичное западное образование, он был кардиологом. Отца хорошо знали и уважали, он был приверженцем материалистической редукционистской модели в медицине. Но затем, в последние годы, он вдруг обратился к духовности. Для меня он был образцом – я никогда не видел его сердитым; я никогда не видел его расстроенным. Обычно он приходил домой и рассказывал маме обо всех своих пациентах, и они молились за этих пациентов. Он был очень обеспечен, но по субботам и воскресеньям он ходил к пациентам бесплатно. Мы жили в маленьком городе, Джамалпуре, но пациенты приезжали изо всех уголков страны, чтобы попасть к нему, и он не брал с них денег. Моя мама даже готовила еду для пациентов, а когда приходило время уезжать, отец мог купить пациенту билет на поезд или автобус, если у того не было денег. Наблюдать это было поразительно. Когда мне было около десяти лет, мы уехали из этого города, потому что он был военным врачом, и его перевели в Шилонг в Гималаях. Десять тысяч человек пришли на вокзал, чтобы проводить его!

КОЭН: Это потрясающе.

ЧОПРА: Так его любили. А потом, когда через три года он уезжал из другого города, произошло то же самое: опять его провожали десять тысяч человек. Но он не относился к этому очень серьёзно. Он просто сказал: “Это моя йога”.

КОЭН: Он кажется высокодуховным человеком. Но вы же сказали, что он был материалистом?

ЧОПРА: Он был материалистом в начале, и довольно глубоким.

КОЭН: То есть его бескорыстное сострадание было вызвано, я полагаю, любовью к людям, а не любовью к Богу в традиционном смысле слова?

ЧОПРА: Да это не была любовь к Богу в традиционном смысле, это была любовь к людям. Но он часто говорил о кармической йоге, цитировал Гиту. Отец прожил удивительную жизнь. Он дожил до восьмидесяти пяти – восьмидесяти шести лет и до последнего дня принимал пациентов. Он умер внезапно, в тот день, когда Буш впервые стал хозяином Белого Дома. Он посмотрел новости по каналу CNN в Индии и сказал маме: “Думаю, это плохой знак. Я ухожу”. Дословно. Ещё он сказал: “Передай детям до свидания”, закрыл глаза и умер. Но вплоть до дня своей смерти он работал, принимал пациентов, учил студентов-медиков. А в конце жизни он читал лекции в Ведантическом Обществе в Индии о здоровье и благополучии с точки зрения холистического подхода. Он стал высокодуховным.

КОЭН: Это действительно образец для подражания. Звучит так, как будто Ваш отец был святым.

ЧОПРА: Он и был им. На самом деле, я часто спрашивал маму: “Он всегда такой?” потому, что он был таким и с нами. Например, мы играем в крикет, а он заметил, что бита уже старая, и хотя он только что пришёл с работы, он пойдёт в магазин, купит новую биту и оставит у нас перед дверью. Он замечал такие вещи. Поэтому я спрашивал маму: “Он всегда такой?” А она обычно отвечала: “Ваш отец – святой”.

КОЭН: Ваша бабушка была очень набожна. Какое влияние она оказала на Вас?

ЧОПРА: Да, она была очень набожна, религиозна в традиционном смысле. Но это повлияло на меня только косвенно. Моя мать была такая же. Отец вообще не был откровенно религиозен – он не ходил в храмы и не молился. Он молился за своих пациентов, но не говорил о Боге. Мы ходили на ритуалы и церемонии с мамой и бабушкой.

КОЭН: Но вас не растили как религиозного человека?

ЧОПРА: Да, мы обычно не говорили о религии. Знаете, я ходил в Ирландскую Христианскую миссионерскую школу. Причина, по которой мы ходили в Ирландскую Христианскую школу, хотя мы часто переезжали, довольно проста – это были лучшие школы.

Но они были строго католическими, поэтому я посещал все уроки катехизиса. Я знал весь новый Завет, все четыре евангелия. Я мог читать их наизусть, в школе я был настоящий католик. Когда мне было двенадцать, некоторые мои одноклассники поступили в семинарию, чтобы стать священниками. Мне это казалось очень привлекательным. Я приходил домой и говорил об этом, а родители отвечали: “Мы отправили тебя в эту школу не затем, чтобы ты стал христианином, а для того, чтобы ты получил хорошее образование”.

У нас были и друзья-мусульмане. На самом деле мой лучший друг был мусульманином; его отец был афганским принцем. В Афганистане произошла революция, поэтому королевская семья жила в Индии, а юный принц был моим лучшим другом. Среди моих друзей были сикхи, зороастрийцы, индуисты, даже евреи были. Обычно мы праздновали рождество с нашими христианскими друзьями. Поэтому для меня религия тогда была связана с праздниками. Она не означала Бога. Она означала поход в гости к другу на потрясающий афганский банкет.

КОЭН: В ранее изданной автобиографической книге “Возвращение Риши” вы пишете, что у Вашей няни был молодой человек – атеист и коммунист. Вы говорите, что он был глубоко убеждён в своём атеизме, и это очень повлияло на Вас в раннем подростковом возрасте.

ЧОПРА: Да, “Дядя”. Он был красноречив. Он был самоуверен. Это был англо-индиец совершенно другого происхождения и круга. Он был признанным коммунистом и атеистом, рисовал прекрасные картины и курил сигареты, а по вечерам он пил виски и мог бесконечно рассказывать, почему Бога не существует. Он произвёл на нас очень сильное впечатление.

КОЭН: Вы описываете свои впечатления, когда он сказал Вам, что не верит в Бога, а Вы признали, “что в его логике была заслуживающая порицания притягательность”, благодаря которой Вы почувствовали себя “удивительно свободным”.

ЧОПРА: Да, потому что моё детское представление о Боге было из Католической школы.

КОЭН: Это мифический Бог.

ЧОПРА: Бог, который наказывает, награждает, судит, следит за каждым твоим шагом. Конечно, я почувствовал облегчение.

КОЭН: А после того разговора, Вы стали меньше склоняться к религии, чем до него?

ЧОПРА: Да. И к тому времени, когда я закончил школу, я вообще склонности к религии не имел. Мои друзья, поступившие в семинарию, иногда общались с нами, и обо всех этих вещах, которые вы слышите о католической церкви – скандалы с педофилами и т.д. – я уже слышал, и это было отвратительно. Поэтому я не хотел иметь никакого дела ни с Богом, ни с религией, ни с чем-либо подобным. Я хотел стать журналистом, писателем. Когда я закончил школу, а я рано её закончил – в четырнадцать – пятнадцать лет, отец захотел, чтобы я стал врачом, но я сказал, что буду писателем. Поэтому в возрасте пятнадцати или шестнадцати лет я поступил в колледж изучать английскую литературу.

КОЭН: Для колледжа Вы были слишком молоды.

ЧОПРА: Да, но мы с братом были развиты не по годам, и нас подталкивали. Мы очень хорошо учились и оправдывали семейные ожидания.

Итак, когда я поступил в колледж, я поступил туда с желанием заниматься английской литературой. Но на моё шестнадцатилетие отец подарил мне несколько книг. Книги были “Бремя страстей человеческих” и “Остриё бритвы” Сомерсета Моэма и пара других: “Эроусмит” Синклера Льюиса и “Великолепная одержимость” Ллойда С. Дугласа. “Бремя страстей человеческих” была о молодом докторе, который видит человеческие страдания и находит себя, став по-настоящему сострадательным врачевателем. “Великолепная одержимость” рассказывала о нейрохирурге, который случайно убивает кого-то в ДТП, после чего им овладевает одержимость анонимно помогать людям. “Эроусмит” также была о докторе или целителе. “Остриё бритвы” – это, конечно же, классика. На первой же странице вы читаете: “Путь к познанию нелёгок. Это как идти по острию бритвы”. Я не знал, что это значит, но сама история захватила меня.

Именно тогда во мне началась внутренняя борьба. Я изучал английскую литературу, но теперь я хотел быть врачом. Проблема была в том, что в последних классах средней школы я не изучал биологию. Поэтому я обратился к отцу.

КОЭН: Очевидно, что даря вам эти книги, он пытался переубедить Вас.

ЧОПРА: Да, конечно. И у него это отлично получилось. Я вернулся к отцу и сказал: “Я передумал. Я хочу быть врачом”.

КОЭН: Наверное, он был очень счастлив.

ЧОПРА: Он и был счастлив, но сказал: “Ты же не изучал биологию”. А я ответил: “Я хочу заняться этим сейчас”. Он нанял мне репетитора, и пока в колледже я изучал английскую литературу, дома я ежедневно занимался биологией с личным преподавателем. На предварительное медицинское отделение можно поступать, не имея аттестата о сдаче экзамена по биологии, главное сдать вступительный экзамен, и я поступил. Потом я подал документы в лучший медицинский ВУЗ Индии, который принимал тогда 35 человек из 5 тысяч абитуриентов. Всё основывалось на результатах экзаменов, ни рекомендации, ни что-либо другое роли не играли. И я поступил, я действительно хотел быть врачом.

КОЭН: Вы тогда много учились?

ЧОПРА: Очень много. ВУЗ назывался Всеиндийский Институт медицинских Наук. Он был вполне конкурентоспособным, американским, его основали Рокфеллеры, частично его финансировавшие.

КОЭН: Сколько вам тогда было лет?

ЧОПРА: Когда я поступил в медицинскую школу, мне было семнадцать с половиной. Там я провёл пять лет – с 1964 по 1969.

КОЭН: Вы были очень воодушевлены?

ЧОПРА: Я был воодушевлён, но к тому времени у меня появились странные привычки: курение, выпивка – иногда чрезмерная. Мы пробовали наркотик (LSD и т.п.).

КОЭН: Так ведь это было время ЛСД!

ЧОПРА: В нашей школе было много американских студентов-хиппи, и даже некоторые профессора были хиппи. Я получал деньги от родителей, но на мой образ жизни их не хватало, поэтому я стал участвовать в дебатах, как профессиональный участник. Есть такая традиция в колледжах и профессиональных школах. Вы приходите на дебаты, вам объявляют тему, и вы должны выступить по ней.

КОЭН: Любую тему?

ЧОПРА: Любую, даже смехотворную тему. “По мнению школы, Христофор Колумб зашёл слишком далеко…”.

КОЭН: Это был круг интеллектуальной элиты?

ЧОПРА: Конечно. Но случилось так, что я стал побеждать в этих дебатах, а судьями выступали широко образованные хорошо известные люди, работавшие на индийском радио. Как только я стал побеждать, они позвали меня и сказали: “Теперь есть, кому нас заменить ночью, читая новости по Всеиндийскому Радио”. Они уходили в одиннадцать, а Всеиндийское Радио передавало новости каждый час в течение всей ночи. Так что с одиннадцати до семи я приходил и читал новости. Скоро у меня был свой фан-клуб в восточной Африке и Мозамбике! А мне было всего восемнадцать.

Мне нравилась такая жизнь. Я был одним из немногих, кто мог себе позволить скутер Lambretta. Я катался на нём, я читал новости, я прекрасно проводил время. Вопросы духовности в медицинской школе меня совсем не интересовали.

КОЭН: Когда же Вы учились, если всю ночь работали на радио?

ЧОПРА: Я просто знал, как это сделать. Я мог и учиться и работать на радио. Я был трудоголиком, да и сейчас им остаюсь, но поскольку я избавился от вредных привычек, я могу работать ещё больше.

КОЭН: А когда же Вы спали?

ЧОПРА: Я привык спать по два – три часа. Даже после того, как я приехал в США, условия работы для практикантов и врачей-ординаторов были ужасны. Только что закончилась война во Вьетнаме, а докторов не было. Поэтому я обычно спал всего по два – три часа.

Во время работы ординатором я так организовал свою работу, что мог посещать разные больницы для дальнейшего обучения. Но нам не платили. У тебя есть базовая стипендия, а всё, что ты делаешь дополнительно для своего обучения – это за твой счёт.

У меня была великая мечта стать нейроэндокринологом и получить Нобелевскую премию. Поэтому я ходил на практику в соответствующие больницы, ничего за это не получая, только чтобы ассистировать какому-нибудь светилу. Моя стипендия была 202 доллара, а за квартиру я отдавал 120. К тому времени я уже был женат и имел ребёнка. На 82 доллара прожить совершенно невозможно. Поэтому я работал в течение всего дня, кроме того, недалеко от Бостона была маленькая больница, где я подрабатывал ночным врачом в отделении экстренной медицинской помощи.

Я не хотел иметь никакого дела ни с Богом, ни с религией, ни с чем-либо подобным. Я просто хотел стать журналистом или писателем.

Я работал двадцать четыре часа в сутки, а в перерывах умудрялся поспать.

КОЭН: Впечатляет!

ЧОПРА: Расскажу Вам об одном событии, которое стало для меня поворотным. Мне была интересна нейроэндокринология, потому что там шла речь о “молекулах эмоций”. Тогда я ещё не знал, что меня заинтересуют духовные проблемы, но уже был очарован идеей о существовании молекул, представляющих эмоции. Было сложно, но я получил стипендию на работу с президентом Общества Эндокринологии. Этот человек был очень амбициозен, организация публиковала сотни работ в данной области. Он практически был готов к номинации на Нобелевскую премию по медицине и психологии, поэтому я считал, что это самое лучшее для меня.

Но как только я приступил там к работе, я понял, что эти ребята не занимаются наукой как таковой. Для них главное, кто быстрее себя опубликует. Мы собирались каждое утро, и он просматривал все журналы, выискивая, кто опубликовал статьи по нашей теме. Если кто-то другой публиковал работу в нашей области исследований, профессор, которого я боготворил, выходил из себя и разбрасывал журналы. Так что через месяц-два я почувствовал себя довольно уныло. Я пришёл сюда заниматься исследованиями в интереснейшей новой области знаний, работать в команде, которая претендовала на Нобелевскую премию, а оказалось, что это просто показуха и выпячивание своего превосходства.

Через шесть недель моего обучения ситуация достигла апогея. Он отчитал меня перед всем исследовательским отделом за то, что я не помнил точное количество йода, которое ввели крысам в научной статье за 1959 год. “Это отвратительно, – кричал он, – Такая информация уже должна была отложиться в твоей голове к этому времени!”

Тогда я совершенно спонтанно взял свой портфель, опустил ему на голову и сказал: “Теперь она отложилась на Вашей голове, а с меня хватит. Я ухожу.” Он удивлённо посмотрел на меня и спросил: “Ты понимаешь, что ты делаешь?” А я ответил: “Выбираюсь из задницы”. Он сказал: “Ты знаешь, что я – самый главный эндокринолог в стране, люди со всего мира хотят со мной работать?” “А я не хочу”, – ответил я и ушёл. Он пошёл следом за мной на парковку, крича: “Ты разрушил свою карьеру! Тебе конец! Тебе крышка!” Я сел в свой маленький старый побитый жук-Фольксваген и просто уехал. Я не поехал домой, я пошёл в бар и напился.

В то время жена была беременна вторым ребёнком, она, конечно, расстроилась и испугалась. На следующий день у нас не было ни зарплаты, ни работы, ни стипендии, а в академии со мной никто и разговаривать не хотел. Тогда я взял и дневную смену в отделении экстренной медицинской помощи, и именно тогда я встретил человека, который сказал: “Знаешь, Дипак, тебе нужно позаниматься медитацией”. Так всё и началось. Если бы я не ушёл от этого профессора, я бы до сих пор вводил йод в щитовидные железы крыс и продолжал надеяться на Нобелевскую премию.

КОЭН: Вы сказали, что самое сильное духовное воздействие на Вас оказали Дж. Кришнамурти и Махариши Махеш Йоги. Вы заинтересовались Кришнамурти до или после того, как стали медитировать?

ЧОПРА: Кришнамурти был до того, как я начал медитировать. У меня не было работы, у меня не было стипендии. Я пережил настоящий кризис, спрашивая себя, чем же я занимаюсь в этой лаборатории. Мне особо нечем было заняться, поэтому я много читал. Я работал в отделении экстренной помощи всего в одну смену, а для меня одна восьмичасовая смена – это пустяки!

КОЭН: Вы задавались вопросом о смысле своей работы, потому что в этом великом враче, на которого Вы смотрели снизу вверх и боготворили, Вы увидели только амбиции и разочаровались?

ЧОПРА: Да. Я увидел одни амбиции, кроме того, я увидел, что академическая медицина – это не для пациентов. Я полностью разочаровался.

КОЭН: Именно это подвигло Вас на занятия духовными аспектами?

ЧОПРА: На занятия и на чтение. В то время я в основном читал Кришнамурти. И вдруг он читает лекцию здесь в Нью-Йорке в Мэдисон-Сквэр-Гарден в конференц-зале “Фелт-форум”. Это было 8 января 1977 года.

КОЭН: Кажется, я был там! Я видел Кришнамурти в конференц-зале “Фелт-форум” в Мэдисон-Сквэр-Гарден примерно в это время, в конце семидесятых.

ЧОПРА: Помню, как он взбежал по ступенькам, а люди начали хлопать. Он посмотрел на аудиторию и сказал: “Зачем вы хлопаете? Если вы хотите развлечений, идите на Бродвей”. Иногда он бывал очень резок. Но он очаровал меня. Вот тогда я и начал посещать его лекции и ещё больше читать. К тому же, я не понимал его до конца. Потом появился внутренний голос, который сказал мне: “Он говорит правду; он не знает, как её объяснить. Тебе однажды придётся это сделать. Он говорит правду. Он не очень хорошо объясняет, но это твоя работа”.

КОЭН: Можете ли Вы описать Ваш первый духовный опыт?

ЧОПРА: Оглядываясь на прошлое, могу сказать, что такие духовные переживания были у меня в течение всей жизни. Когда я был ребенком, это был опыт игры. Я играл в театр, ставил Шекспира, а теперь я понимаю, что во время представления, когда я играл Юлия Цезаря, тело моё лежало там, а сам я смотрел на него со стороны, прямо посреди представления. Так что, оглядываясь назад, могу сказать, что таких событий у меня было много.

КОЭН: Опыт вне тела?

ЧОПРА: Да, полностью запредельный, как сейчас говорят. В медицинской школе я дважды пробовал ЛСД. Один раз это было вместе с американскими студентами-хиппи. Мы все приняли ЛСД, когда ехали на поезде из Дели в Мадрас. Мы смотрели на плакат с Матерью Терезой, и вдруг все заплакали. Пока мы ехали, мы все хотели быть с Матерью Терезой. Это был очень интересный опыт, но я никогда не рассматривал его с точки зрения духовности. Но потом, когда я начал медитировать, внезапно я всё понял.

Я всегда был амбициозен. Полагаю, что таким и остался. Но личная ставка теперь не в игре. Я нахожусь в “свободном положении”.

КОЭН: Что стало первопричиной для начала медитаций?

ЧОПРА: Я много читал о медитации как таковой, читал “Игру сознания” Муктананды. Мне всегда нравились теории о сознании. Я мог бы рассказать вам что угодно от Людвига Витгенштейна до Шопенгауэра или Упанишад – всё это я уже прочёл. Я продолжал поглощать книги.

Потом я начал читать Веданту и понял: “У меня был такой опыт”. Поэтому, когда я занялся трансцендентальной медитацией (ТМ), то действительно пробудился. Это было поразительно. Я полностью утратил тягу к алкоголю, сигаретам, мясу и т.д. Я стремился к изменениям. И когда позже у меня появилась возможность встретиться с Махариши или просто увидеть его на лекции, я ухватился за неё. Я был как вновь обращенный и принялся рассказывать всем и каждому, почему им нужно медитировать.

КОЭН: В книге “Возвращение Риши” Вы написали, что сразу после того, как Вы начали медитировать. Вы испытали такую радость и глубочайший восторг, что чуть не устыдились этого.

ЧОПРА: Правильно. Я был счастлив и испытывал лёгкость, совсем не думая о будущем.

КОЭН: Как это сопоставимо с вашим предыдущим опытом?

ЧОПРА: Контраст был очень разительным. Я же был как белка в колесе: как все в ординатуре, на обучении и на стипендии. Ты много работаешь, ни перед чем не останавливаешься, стараешься быть лучшим. Просто так устроена эта жизнь, так делают даже профессоры.

КОЭН: Перемены произошли сразу же, как только Вы начали медитировать?

ЧОПРА: Да. Различие был мгновенным. Но оно напомнило мне о предыдущих духовных опытах.

КОЭН: Вы не могли бы немного рассказать о том, что происходило внутри Вас?

ЧОПРА: Я начал чувствовать свет. Почувствовал себя ярким. Почувствовал радость. Почувствовал экстаз. Почувствовал, что начинаю всех любить. Почувствовал, что хочу всем помочь. И ещё я почувствовал, что все в мире должны медитировать! Это было мгновенно.

КОЭН: В книге, когда Вы описываете Вашу первую встречу с Махариши, Вы говорите, что в его присутствии Ваш разум пребывал в состоянии полного покоя. Вы пишете: “Я чувствовал себя полностью освобождённым от самосознания. Мне никогда не приходило в голову, что мой разум постоянно несёт груз самосознания до того момента, когда он сбросил этот груз”. Мне это показалось очень убедительным.

ЧОПРА: Да, потому что тишина была очень глубокой, она была оглушающей. И хотя я ранее переживал такое, но не так длительно.

Первая встреча была практически случайной. Мы с женой прилетели из Бостона в Вашингтон на его выступление. Уже по окончании лекции, когда я вышел из туалета, внезапно столкнулся с ним – он вышел из-за угла. Он подошёл к нам и сказал: “Поднимитесь ко мне в номер“. Мы пошли за ним. После того, как он задал мне несколько вопросов обо мне лично, он стал говорить мне, что я должен заняться Аюрведой, и должен рассказывать о сознании всему миру. На мою жену это не повлияло так сильно, как на меня, даже по её жестам я видел, что она хочет как можно скорее убраться оттуда. Мы оставили детей в Бостоне с нянями, и она хотела вернуться домой. В какой-то момент он сказал: “Ты должен бросить всё и поработать со мной. Я объясню тебе, что такое сознание, и ты сможешь рассказать об этом всему миру“.

Она посмотрела на него и с сарказмом спросила: “А кто ипотеку оплачивать будет? Откуда деньги возьмутся?” Он наклонился и сказал: “Деньги придут оттуда, где бы они сейчас ни находились“. Никогда ещё такого не слышал!

Но она отмахнулась и сказала: “Поехали домой”. И мы ушли.

Мы поехали в аэропорт, где я случайно встретил своего старого коллегу из Австралии, с которым вместе учился в медицинской школе. Он рассказал мне, что заинтересовался медитацией, и дал книгу. Это была “Аюрведа: Наука самоисцеления” Вазанта Лада.

КОЭН: Теперь я понимаю, почему Вы так верите в случайные совпадения (synchronicity)!

* Synchronicity – термин, придуманный Карлом Юнгом для обозначения кажущегося бессмысленным совпадения во времени двух или более похожих или одинаковых событий, не имеющих причинной связи (примечание переводчика)

ЧОПРА: Совпадения. О да! Я прочитал эту книгу за время перелёта из Вашингтона в Бостон. Когда мы прилетели в Бостон, я сказал жене: “Рита, поезжай домой и позаботься о детях. Я возвращаюсь”. “Ты с ума сошёл?” – спросила она. “Да, сошёл”, – ответил я. И я сел на следующий рейс в обратную сторону. Тем временем Махариши уже был занят другими людьми, они сказали мне, что он больше не принимает. На что я возразил: “Скажите ему, что я здесь за дверью и не уеду, пока не увижу его”.

У меня появилось осознание постоянного свидетельствования. Я могу делать всё, что угодно, но этот свидетель не покидает меня; это настоящий я.

Я ждал три дня. Наконец, я попал к нему и сказал: “Я готов. Покажите мне, что делать”. И тогда он взял меня под своё крыло. Я начал постоянно ездить в Индию, чтобы побыть с ним. Вскоре я проводил в Индии половину своего времени, посещая докторов, практикующих Аюрведу, и сидя у Махариши, когда они собирались и обсуждали Веданту. И он отправлял меня читать лекции то там, то тут.

КОЭН: Именно тогда Вы решили стать его последователем и посвятить свою жизнь изучению сознания и Аюрведе?

ЧОПРА: Да. Тогда я уже проводил всё своё время с Махариши. К тому времени я написал небольшую книгу под названием “Создавая здоровье: Как пробудить разум тела”, но ни один издатель не хотел брать эту книгу. Я издал её за свой счёт – напечатал пятьсот копий. Пара моих друзей в Кембридже забрали эти книги на своих велосипедах, и мы убедили управляющего в Harvard Coop выставить их в витрине на три дня. Книга попалась агенту, она мне позвонила и сказала: “Вы должны опубликовать это”. “Мы пытались, – ответил я, – Не получилось”. Тогда она заявила: “Я найду вам издателя”, и выдала 5 000 долларов аванса. Книга была опубликована издательством “Хаутон Миффлин”. Это была простая книга с множеством примеров связи между разумом и телом у моих пациентов, в основном – вопросы, но в тот момент не было никакой книги, научной или популярной, которая говорила бы, что ваш разум может сам отличить здоровье от болезни. Поэтому книга стала бестселлером.

И не успел я опомниться, как уже читал лекции в Париже вместе с Махариши, и мне звонили известные люди, такие как Жаклин Кеннеди Онассис из “Даблдей”: “Мы хотим, чтобы Вы были нашим автором”. Мне звонили от Питера Гуззарди, издателя “Краткой истории времени” Стивена Хокинга, со словами: “Вы нужны нам”. Некоторые даже прилетали туда, где я находился, чтобы завербовать меня. Я подписал договор с нью-йоркским издательством “Бантам Букс”, которое издавало много литературы подобного рода. И, конечно, с каждой новой книгой всё проходило лучше, чем с предыдущей. Всё росло, как снежный ком, и совершенно неожиданно.

КОЭН: Это было в начале восьмидесятых?

ЧОПРА: Да. В 1984. Следующая, написанная мной книга, называлась “Возвращение Риши”, которую никто не заметил за исключением газеты Нью-Йорк Таймс, опубликовавшей хорошую рецензию. Ну а третья книга, “Великое исцеление” стала событием. Она была на обложке многих журналов, а затем, в 1992 была Опра, и это было грандиозно.

После передачи за 24 часа было продано 130 000 книг. За первую неделю – 800 000 книг. За первый месяц было продан 1 000 000 книг. Процесс просто не останавливался, он резко шёл вверх. Мысленно я воздавал должное Махариши, ведь это он сказал: “Деньги придут оттуда, где бы они сейчас ни находились“. И я сказал жене: “Ты понимаешь, о чём он говорил“. Так что это полностью его заслуга.

КОЭН: В то время, когда Вы читали лекции и обучали, Вы находились под его покровительством?

ЧОПРА: Да. При его содействии я читал лекции и преподавал по всему миру – в Японии, СССР, Восточной Европе. Когда мы впервые приехали в Москву я прочитал лекцию о медитации для тысячи людей. На следующий день шестьсот человек научились медитировать! Это было удивительное время. Люди во всём мире изучали медитацию. Это было поразительно, восхитительно, просто. Нет такого английского слова, чтобы выразить это. Это было sattvic. Это было прекрасно. А вскоре я стал заместителем Махариши.

КОЭН: Его представителем номер один?

ЧОПРА: Представителем номер один. К тому времени он уже перестал путешествовать.

КОЭН: Почему же Вы оставили его и стали работать самостоятельно, и что в Вас изменилось в результате?

ЧОПРА: Во-первых, в Индии он заболел. Мы не знали причины, но ходили слухи об отравлении. Его лечащим врачом был мой отец, который сказал: “Он не выживет, если мы не сделаем ему диализ“. В Индии в то время диализ не делали, и я полетел в Англию и зарегистрировал его в одной из больниц. Мало кто об этом знает, но сейчас это уже не важно, когда-то всё равно нужно было об этом рассказать. Я зарегистрировал его под вымышленным мусульманским арабским именем. Потом мой отец и ещё два доктора привезли его в Англию. У него случилась остановка сердца, ему подключили электронный стимулятор сердца и посчитали, что он умирает. Мы пытались связаться с ближайшими родственниками, но это был длительный процесс, потому что он был саньяси – с индийской стороны это связано с соблюдением многочисленных правил.

И когда практически всё было сделано, он стал выздоравливать. Это необъяснимо. Его почки снова заработали. Сердце заработало. Кардиостимулятор стал не нужен. Он взял и сел на кровати. Мы спросили: “Махариши, что случилось?” Он ответил: “Наверное, я повредил рёбра или что-то ещё“. Он как-то очень обыденно об этом сказал.

Я начал его выхаживать. Мы с Ритой на время переехали в Англию. Сначала мы поселили его в гостинице в Лондоне, и он каждый день гулял в Гайд-Парке. Иногда встречные прохожие говорили: “Смотрите, это гуру самих Битлз“. А моя жена отвечала: “Нет-нет, это мой свёкор“. Потом его состояние улучшилось, и мы перевезли его за город. Он выздоравливал. Там никого не было, кроме пары слуг. Рита постоянно моталась между Бостоном и Англией, а я был с ним, и по двенадцать – четырнадцать часов в день мы беседовали о Веданте, о сознании.

КОЭН: Только вы вдвоём?

ЧОПРА: Только я и он. И я бросал ему вызов, задавал вопросы. Он смеялся и был очень счастлив. Да и я тоже. Двенадцать, четырнадцать часов ничегонеделания – только разговоры о сознании.

Он мог подробно объяснять, как сознание находится в состоянии покоя, а затем появляется первый толчок, порождаемый неочевидным, и где грань между очевидным и неочевидным. Он мог часами говорить об этом: толчок сознания на грани между явью и небытием. Он светился восторгом, когда объяснял это, я это видел и чувствовал. Я просто был с ним, и весь мир был полон света. Мы были вместе целый год – только он и я.

За это время произошло одно интересное событие. Мы были на юго-западе Англии, около Девона. Днём он обычно спал, а я брал велосипед и ездил осматривать развалины в окрестностях. Вдруг я начал покупать маленькие открытки, связанные с легендами о короле Артуре – Ланцелот, Артур и другие.

Я ничего не знал о короле Артуре или об этом времени, но в этот период мне в голову пришла целая книга, “Возвращение Мерлина“, которая впоследствии вошла в список бестселлеров Нью-Йорк Таймс. Книга была о времени, о котором лично я ничего не знал! Она просто пришла мне в голову в то время. Я написал книгу, собрав эти маленькие открытки!

КОЭН: То есть эта книга не была результатом исследований?

ЧОПРА: Разве что результатом исследования открыток.

КОЭН: В этом есть что-то фантастическое, чудесное?

ЧОПРА: Конечно. Таково было моё ощущение.

Впоследствии со мной стало происходить множество подобных вещей. То, что вы называете познанием. Для меня было внезапным озарением, как например внезапное понимание слов Махариши о Ригведе. Это какие-то внутренние изменения, совершенно другой взгляд на мир.

Через год мы перевезли его из Англии во Влодроп под Амстердамом. И с того момента, поскольку он вообще перестал путешествовать, путешественником стал я. Я ездил всюду.

Именно тогда я начал замечать, что люди оказывают мне знаки почтения, как настоящему индийскому гуру. Я выходил из самолёта, а люди вешали мне на шею гирлянды цветов. Они обращались со мной как с Махариши. Мне было неудобно, я не ощущал, что нахожусь на таком уровне. Я бы сказал, что девяносто пять процентов последователей нашего движения относились ко мне именно так. Оставались ещё пять процентов, которые были чрезвычайно недовольны. Я присоединился к движению всего несколько лет назад, а они посвятили ему всю жизнь. Внезапно я стал престолонаследником; принцем, которого готовили к восхождению на трон. Большинство людей действительно любили меня, а мы говорим о трёх миллионах человек! Но были и несколько в верхних уровнях организации, которые были очень недовольны. Кроме того, я чувствовал, что что-то происходит, что в структуре движения не хватает терпимости к внешнему миру.

КОЭН: Она была слишком изолирована?

ЧОПРА: Слишком замкнута. Это меня и волновало. Я чувствовал, что меня ограничивает используемая терминология и сама структура движения, а также необходимость оставаться в определённых философских рамках, ограниченных исключительно Ведантой – что, безусловно, замечательно, но далеко не всеобъемлюще.
Это случилось в День Гуру Пурнима (традиционный индуистский праздник чествования гуру, проводится в первое полнолуние июля) в 1993 году. Празднования длились весь день, и каждый старался провести некоторое время наедине с Махариши. Около полуночи в этот день Рита и я вошли в его комнату. Не знаю, что происходило со мной, мне было очень тревожно. Он сказал: “Дипак, люди говорят, что ты соревнуешься со мной“. Слова были для меня ударом, но, с другой стороны, так говорили люди. И я ответил: “Махариши, во-первых, у меня и в мыслях не было соревноваться с тобой. Во-вторых, у меня нет никакого желания соревноваться с тобой. В-третьих, я чувствую себя очень скованно“. Тогда он сказал: “Почему бы тебе на некоторое время не перестать читать лекции и писать, приезжай ко мне и подумай, что ты хочешь делать“. А я сказал: “Махариши, мне не нужно думать об этом. Я хочу уйти прямо сейчас”. Он был поражён: “Нет, нет, подумай немного“. Не знаю почему, но я вдруг ответил: “Я не хочу думать даже немного“. Я взял Риту за руку, дотронулся до его ног и сказал: “Мы уходим“. А он всё продолжал смотреть на меня, не веря, что я ухожу.

Мы покинули ашрам глубокой ночью. Я взял напрокат машину, мы доехали до Амстердама, а затем улетели в Бостон. Как только мы приехали домой, зазвонил телефон. Это был Махариши. Он сказал: “Ты мне как сын. Я сказал что-то, из-за чего ты расстроился“. Я ответил: “Нет. Ты ничего такого не сказал. Мне просто нужен был предлог, чтобы уехать“. “Махариши, – сказал я ему, –  мне нужна свобода. Я хочу думать, как хочу. Я хочу писать, как мне нравится. Я хочу говорить, как умею. Здесь я не вижу такой возможности“. “Такая возможность у тебя будет“, – настаивал он. Я ответил: “Нет, не будет. Это система, и это такая система, которая делает невозможной работу вне системы“. Он спросил: “Так что ты хочешь сделать?” И я сказал ему: “Я хочу уйти“. Вот его последние слова: “Тогда уходи. Я буду любить тебя, но буду безучастен к твоей судьбе, ты больше никогда меня не услышишь“. И я сказал: “Хорошо. Господи, благослови“. Это был наш последний разговор.

Но я счастлив, потому что после этого я внезапно обрёл свободу творчества, недоступную мне ранее.

Сейчас у меня уже пятьдесят или более книг, а тогда было всего четыре-пять. После моего ухода моя производительность выросла. Но, безусловно, именно он меня к этому подготовил. Говорят, что для того, чтобы плод созрел, нужно много времени, а потом он просто падает. И вот он упал. И я почувствовал: “Мне не надо ни перед кем отчитываться. Я могу делать, что хочу“. А дальше всё происходило само собой. Не было никакой стратегии.

КОЭН: Получается, что основной движущей силой Вашего ухода стало то, что Ваше творческое начало переросло само движение ТМ. Что же Вы делали после ухода?

ЧОПРА: Я поехал в Калифорнию читать лекцию и встретил Дэвида Саймона, знаменитого врача, который знает о сознании едва ли не больше меня. Теперь мы работаем вместе уже около пятнадцати лет; из нас получилась прекрасная команда. Если мне нужно выступать по CNN или что-то в этом роде, меня теперь извещают в последнюю минуту. “Президент Клинтон заявляет о геномном проекте. Доктор Чопра прокомментирует это в передаче Ларри Кинга“. А что я знаю о геномном проекте или стволовых клетках? Поэтому я звоню Дэвиду. Нет ничего такого в мире медицины тела и духа, о чём Дэвид не смог бы сообщить мне в течение нескольких часов – и это не только информация, она ещё подана с точки зрения сознания.

Так что теперь мы партнёры во всех делах. Есть несколько совместно написанных нами книг, и он, несомненно, влияет на всё, что я делаю. Но он остаётся за кадром. У него достаточно самоуважения, его знания о человеческом сознании позволяют ему не бороться за внимание. Это партнёрство на всю жизнь.

КОЭН: После Вашего первого прозрения, когда Вы начали медитировать, у Вас были ещё существенные духовные опыты?

ЧОПРА: Вы знаете, я никогда не говорю об этом людям, которые посещают наши курсы, потому что мы не делимся личным. Но происходит вот что:

последние десять – двенадцать лет, когда я ложусь спать, я сначала полчаса медитирую, потом полчаса сплю, снова полчаса медитирую, снова полчаса сплю. Когда я сплю, это как “сон с открытыми глазами”. Моя жена знает это, потому что она видит, что я сижу в кровати. У меня появилось очень чёткое осознание постоянного свидетельствования, сплю ли я, засыпаю или бодрствую. Этот свидетель всегда здесь, он и сейчас здесь, например.

Может, это и несущественно, но это часть меня на настоящий момент. И я больше не готовлюсь. Раньше я готовился к лекциям, как, например, к своей ежегодной речи в Гарвардской Медицинской Школе, где мой брат является деканом. Теперь же лекции получаются у меня совершенно естественно. Они приходят в голову спонтанно, и когда я говорю, проявляется это качество свидетельствования.

КОЭН: Когда Вы говорите о “качестве свидетельствования”, Вы можете описать, что вы чувствуете в этом качестве?

ЧОПРА: Моё тело спит, но я наблюдаю за моим телом в глубоком сне. Моё тело видит сны, и я вижу его в этом состоянии. Моё тело разговаривает с Вами, и я вижу моё тело сидящим с этими двумя людьми в комнате. Я могу делать всё что угодно, но этот свидетель не покидает меня; он здесь. И это настоящий я; так я думаю.

КОЭН: То есть, это часть личности, которая никогда не меняет положения?

ЧОПРА: Никогда. И это замечательно, потому что я могу уехать отсюда в Бахрейн, где я был несколько дней назад, но эта часть всегда наблюдает. Это одна из причин, почему я никогда не устаю. Я действительно не испытываю усталости. Не то, чтобы я был суперположительным, я до сих пор пью одну – две чашки кофе в день. Естественно, я каждый день делаю упражнения. Но моя жизнь связана со множеством дел в разных местах. Мы только что закончили шоу “Iconoclasts” с Майком Майерсом. Мы поставили комедию импровизаций во внебродвейском театре. Что люди просят, то я и делаю. Я просто прихожу и присоединяюсь к их делу. Майк Майерс снял глупое, но очень смешное кино – “Гуру Любви”, которое выйдет на экраны в июне. Это о парне, который хочет стать Дипаком Чопрой. Майк хотел, чтобы я на пять минут появился в эпизоде, и я сделал это. Но когда я снимался, я понял, что он делает пародию на меня, значит, я должен сделать пародию на него.

И вот я только что закончил книгу под названием “Почему Бог смеётся?”. Она о комике, у которого есть определённые проблемы с мироощущением, но он закрывается от них своими шутками. Такие вещи со мной происходят сами собой. А есть ещё часть меня, которая вообще находится в стороне. Так я живу уже последние десять или двенадцать лет.

КОЭН: Получается, это началось десять или двенадцать лет назад. Что всё-таки послужило толчком?

ЧОПРА: Уход от Махариши. Я уверен, что это уход от Махариши. Знаете, когда я был с ним, эта тишина пронизывала всё. Но когда я выходил из комнаты, или когда он её покидал, было ощущение, что на меня наехал грузовик. Слишком сильный контраст: с ним – полное благоденствие, как только он уходит – удар. Тебя будто сбивает грузовик, и ты даже не можешь подняться, потому что когда ты поднимаешься, он сбивает тебя снова. Вот такой контраст я ощущал.

Я помню, однажды бразильский журналист спросил его: “Вы когда-нибудь спите?” Махариши посмотрел на него с любовью и сказал: “Моё бодрствование спокойнее, чем ваш глубокий сон“.

Он не рисовался, он просто говорил, что чувствовал. Тогда я этого не понимал, а теперь понимаю, потому что чувствую то же самое. Я не устаю, не выматываюсь. Ночью я сплю и медитирую, сплю и медитирую – и так всю ночь. Я встаю в четыре или в четыре тридцать и медитирую в течение двух часов, потом я иду в спортзал, а потом, честно признаюсь вам, я даже не знаю, “что день грядущий мне готовит”.

Я звоню моему помощнику и спрашиваю: “Скажи мне, что я сегодня делаю?” Сегодня утром она мне сказала: “У вас шоу на радио, а потом Вы встречаетесь с Эндрю. Вы с ним погуляете где-нибудь, перекусите, а потом побеседуете“. Так теперь проходят мои дни. Я знаю, что завтра я выступаю в передаче на общественном телевизионном канале, но есть ещё множество вещей, которые я должен сделать завтра, и о которых я ничего не знаю. Это у меня в плане, может быть и на сайте, но я слушаю утром голосовую почту с планами на этот день и следую ей. Всё очень спонтанно. Теперь я не прилагаю никаких усилий.

КОЭН: Поскольку Вы много путешествуете, ваше расписание должно быть очень изменчиво, особенно если говорить о сне.

ЧОПРА: Если я в самолёте, я либо пишу, либо медитирую, либо сплю. Но когда я прилетаю на место, не важно, куда, я полностью там. У меня нет расстройства биоритмов или чего-то подобного – теперь это так.

КОЭН: Когда Вы спите или медитируете в течение ночи, теперь это происходит спонтанно?

ЧОПРА: Да. Совершенно. Это просто происходит.

КОЭН: Вы когда-либо принимали решение, что будете так делать, или стало происходить само собой?

ЧОПРА: Думаю, я стал так делать двенадцать лет назад. Может быть, мне не спалось, и я подумал, почему бы мне не помедитировать. Так всё и началось. Потом это вошло в привычку, а затем я заметил это состояние свидетельствования.

В прежние времена с Махариши, некоторые говорили ему: “Я плохо сплю“. И Махариши спрашивал: “Вы встаёте утром уставшими?” Они отвечали: “Нет“. Тогда он говорил им: “Тогда всё в порядке. потому что если вы не устаёте, значит вы всё равно отдыхаете“. Я также помню его слова, что когда вы начинаете видеть себя со стороны, ваше тело может спать, но вы не спите. Теперь я прекрасно знаю, что мое тело спит в это время, а я нет. Это хороший опыт. Со временем он становится только лучше. Я думал, что уже вышел на определённый уровень, но с каждым разом он слегка повышается.

КОЭН: Это касается энергии и осознания свидетельствования?

ЧОПРА: Да.

КОЭН: Как Вы думаете, какова связь между бесконечной энергией, которую Вы чувствуете сейчас и необыкновенной самоуверенностью, которая была у Вас в молодые годы? Кажется, что с самого начала Вас ожидало великое предназначение. Вы сказали, что когда-то даже хотели получить Нобелевскую премию по медицине. Так или иначе, вас что-то толкало вперёд, в позитивном смысле этого слова, на великие свершения задолго до того, как пробудился Ваш интерес к духовному. Какова связь между Вашими юношескими амбициями и энергией, которая сейчас движет Вами? Их различие очевидно, но должна быть и какая-то связь. Мне интересно, какая?

ЧОПРА: Сначала, я скажу, в чём отличие.

Отличие в том, что теперь в том, что я делаю, нет “личной ставки” – личных амбиций. Я уверенно могу сказать об этом. Я делаю что-либо только потому, что это весело. Потому что это придаёт мне силы и энергию, и мне нравится заниматься разными делами, делами творческими, связанными с сознанием. Такое ощущение, что они сами ведут меня, а не я занимаюсь ими. Опять же, нет никаких личных интересов в смысле получения денег, признания, славы или богатства.

Очень сложно было переложить такой подход на взаимоотношения с женой и детьми, потому что в своей семье у вас всегда есть личный интерес. Но как это ни странно, я понимаю, что сейчас у меня уже нет того личного интереса в семье, который был раньше. Естественно, я хочу, чтобы у моих детей всё было хорошо; я хочу, чтобы моя жена была счастлива: я действительно хочу, чтобы мы были вместе и общались дружески. Но я уже не переживаю за успехи своего сына или дочери, они занимаются тем, чем хотят. И я могу сказать, что у меня нет личной заинтересованности. Вот у моей дочери рождаются дети, и у моего сына тоже ребёнок – появляется личная заинтересованность во внуках, что ужасно интересно! Если вы спросите меня, есть ли у меня эмоциональная заинтересованность в чём-либо в этом мире, я скажу, что в этих детях. Но даже при этом я знаю, что с годами и это пройдёт. Это не значит, что я их не люблю. Я люблю их, может, ещё сильнее, но уже нет такой эмоциональной привязанности. Всё это дало мне возможности делать такое, о чём в прошлом я и подумать не мог.

Как там говорится? “Вы можете делать всё, что угодно, если вам нечего терять”? Я сейчас именно в такой ситуации: я делаю всё, что хочу, и мне нечего терять. Было такое время в моей жизни, когда я плохо воспринимал критику, меня обижали нападки в прессе и СМИ. Я реагировал на всё это. А три дня назад на моём персональном сайте появился комментарий на восемьсот страниц, где меня как только ни называли, и я на это не среагировал. Я даже подумал, что можно посочувствовать человеку, писавшему этот комментарий. “Почему так происходит?” – спрашиваю я себя. Наверное, частично потому, что мне уже 61 год. Когда ты проживаешь осень жизни, а перед тобой ещё лет двадцать, что ты сделаешь с оставшимися годами? Всё также будешь думать только о себе, как до этого момента? Или будешь думать о чём-то другом?

Я всегда был амбициозен. Я понимаю это, оглядываясь на прошлое: хотел сделать то одно, то другое. Думаю, я до сих пор такой. Но теперь уже нет той личной заинтересованности. Это единственное объяснение. Я чувствую себя свободным.

КОЭН: Что касается Вашей жизни, мне кажется, что Вы практически родились с серьёзными стремлениями. Это же необычно. Существует не так уж много людей, настолько уверенных в себе и своих способностях достичь вершин с таких ранних лет.

ЧОПРА: Это частично из-за матери. Когда мы были маленькими, она буквально вбивала нам в головы: “Вы измените мир. Вы создадите нечто особенное. Вы должны править. Сарасвати и Лакшми последуют за вами“. И все эти детские истории: “Ты – принц” и т.п. Мамы любят говорить такое своим детям. На каком-то уровне эти уже еле слышные записи продолжают проигрываться в мозгу.

КОЭН: А в настоящий момент Вашей жизни, кроме того огромного количества дел, которыми Вы уже занимаетесь, есть что-нибудь особенное, чего Вам хотелось бы достичь или сделать?

ЧОПРА: Да. Пусть это звучит высокопарно и идеалистично, но мне кажется, если мне как-то удастся привлечь мировое внимание ко всем людям, вносящим свой посильный вклад, мы сможем создать новый диалог. Мир – это пространство коллективного общения, контролируемое средствами массовой информации. В прежние времена на деревенской площади парень с мегафоном был главным. Сейчас парни с микрофонами рассказывают нам очень грустную историю. Мы видим, как эта история разыгрывается перед нами каждый день. Сейчас я достиг того уровня доверия людей, когда власть имущие приглашают меня выступить, будь то CNN, Гарвардская Медицинская Школа или Билл Клинтон для “Фонда помощи детям”. Поэтому я хочу воспользоваться этой ситуацией и своей публичностью. Я задаю себе вопрос: “Чего я хочу достичь с помощью этого?” Ну, если на деревенской площади у людей, таких как я и Вы, людей, интересующихся сознанием, вдруг появится микрофон, мне кажется, что желающих послушать будет много.